— Ага…Непременно. Табельный пистолет с гравировкой подарят. — Бросил я Толстяку через плечо. — Так и напишут, Василию Мишину за то, что он есть.

— Серьезно? — Толстяк замер, уставившись вдаль туманным взглядом. Судя по всему, он уже представлял себе процесс вручения наград.

— Нет, конечно. Шутит он. Давай, уже, шуруй. — Селёдка, пробегавшая мимо Васи, со всей дури шлепнула его по спине, намекая, что стоять в лесу просто так — идея не очень разумная.

— Точно.– Поддакнул Ряскин. — Дадут…Потом догонят и еще раз дадут. Но я лично за то, чтоб в милиции все рассказали мы сами.

Вообще, хотелось как можно быстрее оказаться в лагере, дабы, наконец, прекратить эту круговерть потерявшихся и нашедшихся. Сейчас если Дашка потащит взрослых спасать Богомола, придётся опять возвращаться к старому дому. А мне этого сильно не хотелось. Тем более, когда рядом пыхтела Фокина с таинственной тетрадью под мышкой. Вид у Маши был настолько озадаченный, что я до ужаса хотел быстрее эту тетрадь увидеть. Что там такого интересного написано. Ну, и, конечно, задолбался кружить от лагеря к морю и от моря к лагерю. Тем более, обратный путь, скажем прямо, был совсем непрост. Ноги гудели и ныли до сих пор.

Не успели мы нырнуть в дыру, которая имелась в заборе, ту самую, где не так давно застрял Мишин, как вдалеке показался Прилизанный. Он тоже куда-то бежал, причем очень целенаправленно.

— Константин Викторович! — Заорал я с таким восторгом, что сам охренел. Никогда не думал, будто появление Прилизанного способно вызывать у меня столь радостные эмоции.

— Ванечкин! Маша! Лена! Вася! Антон! — Не знаю, зачем Костик по очереди выкрикивал наши имена.

Тем более, что с Богомолом у него явно случился затык. После Ряскина вожатый замолчал, уставившись на неадекватного. Наверное, пытался безуспешно вспомнить его имя. А вообще, он, надо признать, отреагировал на наше появление с огромным восторгом.

— Ребята! Ребятушки! — Прилизанный подскочил ко мне, а потом вдруг обнял и крепко прижал. Очень крепко. Аж глаза на лоб полезли. — А мы вас искать собрались. Сестренка твоя прибежала. Говорит, не пойми что. Еркнду какую-то. Будто Антон и Вася в море утонули. И она их найти не смогла. А этот…да е-мое…

Прилизанный снова завис, уставившись на Богомола. Буквально несколько секунд потупил, а потом продолжил.

— В общем вот он, вроде как, в яму какую-то провалился. Еще кинулись, и Маши нет, и Ванечкин пропал. А вы все. Здесь. Вот они. Целёхоньки. Идем же. Быстрее! Надо отбой дать, а то уже и милицию вызвали, и спасателям сообщили, и поисковый отряд собираем.

— Константин Викторович, погодите. Там…– Я обернулся к лесу и махнул рукой, показывая нужную сторону. — Мы нашли склад оружия. Старое, так понимаю. Подземный ход от домов идёт до самого лагеря. И землянка…

— Вот черт…– Прилизанный вытаращился на меня с сомнением. — Ты уверен?

Я, конечно, хотел ему ответить, что из нас двоих на звание идиота претендует только он. У меня с головой все в порядке. Я в состоянии отличить гранаты от чего-то другого. Но решил, сейчас не время доводить Костика.

— Точно. Давайте покажем, где именно.

— Подожди…– Константин Викторович поймал меня за руку, когда я уже хотел развернуться и бежать обратно. — Надо директору сообщить. И милиции. Там более, они уже должны, наверное, быть на подъезде. Это ведь очень серьёзно.

В итоге, мы всеми отправились к Гоблину.

Родители, увидев своих драгоценных детей, от радости только что не плакали. Расстроилась только Дашка. Она эти десять минут от момента, когда прибежала в лагерь, и до нашего появления, чувствовала себя настоящей звездой. Хотя врала, конечно, безбожно. Особенно про Мишина и Ряскина, которые утонули чуть ли не на ее глазах. И чуть ли не собственноручно она пыталась их спасти.

В итоге, вместо того, чтоб искать нас, взрослые дождались милицию, а затем я отвел их к землянке. Что было дальше, не видел. Меня отправили обратно в лагерь.

Потом еще несколько часов стояла суета. И это, между прочим, было прекрасно. Потому что мать Ванечкина, благодаря случившемуся, несколько раз сказала, будто веду я себя странно, но тут же сама оправдала странности всеми произошедшими событиями. Уверен, если бы не переполох, который приключился сначала после исчезновения Дашки, потом после нашего побега, и, в конце концов, после обнаруженного схрона, она точно заподозрила бы, что ее сын либо сошел с ума, либо его подменили. А так, на каждый удивлённый взгляд матери Пети я разводил руками и говорил:

— Мама, ну, ты понимаешь…Стресс, детская травма…

Сам Ванечкин, кстати, тоже притих и никаких признаков активности не подавал. Такое чувство, будто пацан опять спрятался. То ли был доволен тем, что нашлась Дашка, которая как бы и не терялась, на самом деле, а вполне неплохо проводила время, то ли просто отключился.

Закончилось все тем, что сотрудники милиции вызвали еще и военных. А вот уже военные, к огромной радости Мишина, официально объявили нам благодарность. Мол, мы совершили чуть ли не героический поступок. Грамоту обещали привезти позже, а на вопрос Васи про табельное оружие, Элеонора пообещала ему другой подарок, лично от нее. И взгляд у заместителя директора лагеря был такой выразительный в этот момент, что Вася решительно отказался от любых подарков. Потому как очевидно, кроме люлей от Элеоноры мы ничего не дождемся.

И только после этого до взрослых, наконец, дошло, что не мешало бы выяснить, а как мы вообще оказались на море. Зачем полезли в старый дом.

Благодаря суматохе и коллективной счастливой истерике, которая была связана с тем, что дети нашлись и все они живы, даже здоровы, история нашего побега как-то сгладились. Особенно сгладились многие несрастухи, которые нестрастались слишком очевидно.

Военным и милиции мы рассказали немного изменённую версию, перескочив через некоторое нюансы. Все члены нашей команды в голос уверяли, будто хотели найти Дашку сами. Да, глупость, но исключительно от желания сделать что-то хорошее. И, да, это — косяк. Но в итоге мы ведь нашли целый склад боеприпасов. Это — хорошее дело. Значит, вроде как искупили вину.

Дашка пыталась, конечно, вставить своё веское слово, что она вообще-то не терялась и что Ряскин с Мишиным были с ней изначально, но, к счастью, после рассказа об их утоплении девчонке уже никто не верил. Ее особо даже не слушали. Решили, она преувеличивает и привирает.

После наших официальных признаний и раскаяний, перед Гоблином с Элеонорой обозначился крайне важный вопрос. Это было видно по тому, как многозначительно они переглядывались. Вспоминать произошедшую недавно драку, да и остальные косяки, немного уже стало ни к месту. Тем более, когда нас чуть ли не героями объявили. Плюс, на секундочку, в лагере могло приключиться чрезвычайное происшествие. Как минимум, один ребенок точно терялся. В общем, тяжело вздыхая и всем своим видом демонстрируя душевные мытарства, Элеонора поблагодарила родителей за столь прекрасных детей, которым, правда, еще не мешало бы научиться не принимать ответственные решения самостоятельно.

А в итоге все вообще закончилось торжественной линейкой, на которой почему-то именно меня пригласили поднять флаг. Наличие флага, кстати, убило Дашку сильнее прочего. Она отказывалась верить, что знамя вообще не терялось.

— Это вы его нашли, да? Вы… — Шипела сестра Ванечкина на Ряскина и Мишина, стоявших рядом с ней. Те в ответ, на зло девчонке, ехидно улыбались, не говоря ни «да», ни "нет. Типа, месть с их стороны за пережитое.

Когда, наконец, все закончилось, на улице был уже вечер. Я всячески старался оказаться рядом с Машей и спросить про тетрадь, но нам постоянно мешали. Поэтому, когда взрослые загрузились в автобус и уехали, я с облегчением выдохнул, а затем отправился на поиски Фокиной.

Глава 10

— Ванечкин, ты кашу не будешь есть? А? Не будешь? Каша сегодня… мммм… Пальчики оближешь… — Мишин не успел еще договорить до конца, а одной рукой уже начал подтягивать тарелку к себе. Стресс минувшего дня сошел у него на «нет» и все, что теперь волновало Васю — еда.