— Да. И поэтому ты решил начать с меня. — Засмеялась Елена Сергеевна. Правда, как-то невесело у нее это вышло.

— Милая, я всего лишь заботился о тебе. — Богомол развёл руки в стороны, демонстрируя сожаление. — В общем-то все произошло именно так. Я попробовал воспроизвести вакцину по дневникам, которые сохранились…записи одного из ученых, занимавшихся этим направлением.

Мы с Машей снова посмотрели друг на друга. Дневник. Опять дневник. Интересно, их до хрена этих дневников или мы говорим об одном и том же?

— А потом…Потом, знаешь, я понял любопытную вещь…

Богомол был увлечен своим рассказом и наших переглядок не заметил. К счастью. Блондинка тоже пялилась на него, а соответственно по сторонам не смотрела. Фокина двинулась еще немного мне навстречу. А я начал догадываться. Девчонка знает, как нам выкрутиться. Точно! Не в мои же жаркие объятия она рвется… Нет, ни черта подобного. Просто ее спасение связано со мной. Ей нужно, чтоб я оказался максимально близко.

— Псионики реально опасны. Представляешь? Чем больше растет наше могущество, тем неуправляемее мы становимся…

— Ты…– Вожатая перебила Богомола и покачала головой. — Ты стал неуправляемым, Боря. Не мы. Не нужно использовать обобщение. Ты из-за своих скачков развития превратился в какого-то монстра. В Разрушителя. Ты начал играть со своими способностями. Начал создавать реальности. Забыл о законе равновесия. Нельзя запросто творить новый мир, не навредив старому. Ни ты, ни Ликвидатор не хотели видеть правду. Вас накрыло осознание власти, могущества, вседозволенности.

— Неважно, милая. Неважно. — Богомол отмахнулся от вожатой, будто от надоедливой мухи. Не знаю… Мало они оба похожи на влюбленную парочку. — Алексу не интересны наши личные проблемы. Суть в другом. Я понял, мы — отклонение в развитии. Нас не должно быть. Раковая опухоль. Но…вырезать ее на последнем этапе, когда болезнь уже прогрессирует максимально, невозможно. Надо вернуться к началу. Я придумал план. Мне нужно было оказаться в том временном отрезке, когда один мальчик — еще пока мальчик, а не взрослый ученый. Я должен был уничтожить его в юности. До того, как он вообще додумается до создания псиоников. Но…никто не дал бы мне это сделать. Ликвидатор, на которого я работал, только раскушал настоящую власть. Только почувствовал ее. Поэтому я решил умереть. Для всех. Умереть и затаиться до нужного момента. Я знал, что рано или поздно появится такой же как и я. Псионик-универсал. Чертов закон равновесия работает всегда. Долгая пауза для меня была даже в плюс. Время пройдёт, о Разрушители все забудут. Тем более, прежде чем «умереть», я сильно постарался уничтожить любые упоминания обо мне. Их было не очень много. Но даже мелочь могла оказаться опасной и лишней.

— Мудак ты, Боря… — Елена Сергеевна сказала это очень тихо, но ее слова, будто тяжёлые камни, упали между нами. — Мудак… Сначала превратил меня в урода. Сделал псиоником. Потом решил, что псионики — зло. А потом… Потом вообще бросил…

— Прости. — Богомол смотрел только на вожатую. Так смотрел, словно никого кроме него и блондинки здесь не было. — Я думал, будет лучше, если мы… Но потом понял. Нет. Надо исправить все, что произошло.

— Исправить⁈ — Голос Елены Сергеевны звучал странно. Он звенел, будто вожатая вот-вот заплачет. — А я? А мы? Ты не подумал о нас и обо мне. Сейчас ты, допустим, исправишь прошлое, и? Псионики не появятся. Третьей мировой не будет. Хорошо. Но что произойдёт с нами?

— Мы обязательно встретимся. Нет. Сначала обязательно родимся. Потом обязательно встретимся. Я точно это знаю. — Богомол вдруг сорвался с места и в два шага оказался рядом с вожатой. — Мы неизбежно будем вместе. А Третья мировая… Ты недооцениваешь людей, милая. Они крайне настырные. Даже без псиоников, поверь, ухитрялся наделать глупостей.

Он схватил ее руки, прижал их к своей груди.

— Щас запла́чу… Или сблюю…– Тихо буркнул я. Само собой, никто моих слов не услышал. Куда там. У них тут драма, блин.

А вот дальше… Дальше начало происходить то, чего я, в принципе, ожидал. Фокина решила, достаточно тусоваться в стороне, когда тут творятся мутные дела. Собственно говоря, к этому и были ее шажочки. Просто сейчас Богомол, наконец, полностью отвлекся и от меня, и от Маши. Она, как неадекват только что, сорвалась с места и ураганом пронеслась вперед. Ко мне.

— Отпускай! Пионера своего отпускай! — Заорала Маша, вцепившись в мою руку.

Это было, конечно, громко, внезапно, но… Малоинформативно, млять! На хрена мне его отпускать? Куда я попаду если освобожу сосуд? На хрена вообще мне это надо?

— Отпускай! Ванечкина отпускай и сразу все свои способности! Все! Одним залпом! — Маша по непонятной причине продолжала орать, будто я плохо слышу. А я слышал хорошо. И от ее крика у меня заложило уши. — Останемся, сдохнем! Девка хочет его убить! Дневник притащила она! Она подложила дневник! Ей надо убить его! Не пионера! Богомола убить! Отпускай, придурок! Она ударит Богомола нашими способностями! Нам мандец!

В общем-то, я мало кому верю в этой жизни. Да и в прошлой тоже мало кому верил. И в будущей, которая у меня, очень надеюсь, еще будет, не собираюсь менять данное правило. Но вот именно сейчас, стоя в лесу, в теле пионера Пети Ванечкина, я вдруг доверился Маше. Не знаю, почему. Не могу объяснить. Возможно, дело было в её глазах. Она смотрела на меня и я видел, девчонка ужасно, просто до жопы, напугана. Ей страшно.

Похоже, Богомол, и правда, пока топал вместе с Фокиной следом за нами, успел ей либо похвалиться, либо что-то рассказать.

Хочет ли блондинка грохнуть Богомола? Скорее да, чем нет. Вполне понятно, любовью тут уже и не пахнет. Даже если она была когда-то, сейчас у Елены Сергеевны есть только огромная обида, боль и желание сделать «бывшему» хреново.

Богомол не желает появления псиоников, блондинка совсем наоборот. Она изначально была простым человеком. Так выходит. Псиоником ее сделал этот Боря. Как? В душе не имею ни малейшего понятия. Вернее, думаю, он воссоздал сыворотку. Формул в дневнике вроде не было, но мы не весь его изучили. Единственное, что ее понял, как можно убить одного псионика, того, который полон сил, способностями других псиоников, которые этих сил не имеют на данный момент.

Однако, думать об этом было точно не время. Да и место не особо подходящее. Если все закончится хорошо, непременно расспрошу Машу детально. Если все закончится хорошо…

Я резко выдернул Ванечкина из того дальнего, темного угла, куда его сам же засунул. Просто буквально взял пацана за шиворот и рванул. Образно выражаясь, естественно.

В ту же секунду представил, как падают барьеры. Как разлетается в щепки та самая дверь, за которой столько дней сидел бедолага Ванечкин. Это было похоже на прорвавшуюся плотину. Нет. На взрыв. В эпицентре взрыва стояли, ухватившись друг за друга, я и Маша, а от нас, во все стороны летела дикая, неконтролируемая сила. Я даже не знал, что такое возможно.

Видимо, за время отсутствия связи со своим носителем, мои способности слишком набрались… способностей. Так что ли… Одновременно включилось все. Телекинез, телепатия, психометаболизм, прогнозирование, психокинетика. Я просто на полную мощь запустил все сразу. Или оно запустилось.

Последнее что успел заметить, прежду, чем закрутилась воронка, в которую нас с Машей буквально всосало, — Богомол и Елена Сергеевна. Их ударной волной сначала прижало друг к другу, а потом… Черт… Ну, лучше пусть они кровавыми ошмётками висят на ёлочках, чем мы с Фокиной…

Эпилог

Петя Ванечкин был хорошим мальчиком. Очень хорошим мальчиком. Нет. Он был мужчиной. Он был защитником, героем и самым лучшим…

— Херня! — Тихо сказал Петя, изучая лес, который его окружал.

В одну только сторону он старался не смотреть. Там… Его стошнило, когда он увидел, что там. Кровь, куски тел и дерьмо.

Петя несколько раз мысленно повторил это слово. Дерьмо… Посмаковал его. Раньше Петя такими словами не пользовался. А еще, раньше Петя верил в то, что он лучший. Сейчас же Ванечкин точно знал — ни черта подобного! Тряпка он. Вот кто.